у кассирше из-за какого-то мелкого косяка сотрудницы. Словно это было жизненно важное дело — полчаса торчать на кассе и выяснять отношения из-за разницы в несколько рублей! И всё это время Оксана мысленно считала минуты, понимая, что Денис скоро придёт с работы, а ужин ещё не готов.
Когда она наконец добрела до кухни, в квартире было тихо. На миг ей показалось, что может быть сегодня обойдётся без скандала. Но стоило ей услышать звук ключа в замке и резкое открытие двери, как надежда испарилась.
Денис влетел в квартиру, хлопнув дверью. Его ботинки громко топали по полу, а лицо было перекошено злостью.
— И долго тебя ждать? — начал он сразу с порога, оглядывая её и обводя взглядом кухню. — Где ужин, мать вашу за ногу?
Оксана вздрогнула и быстро принялась выкладывать продукты из пакетов, но руки не слушались, словно сами по себе дрожали.
— Прости, Денис, я застряла в магазине. Там этот… покупатель начал спорить с кассиршей, я не могла быстрее…
— А мне какое дело до твоего магазина?! — перебил он, подойдя к столу и резко стянув скатерть с поверхности. Скатерть вместе с едой, тарелками и салфетками отправилась на пол.
— Вечно ты оправдываешься, как малолетка! Живот своё тянешь, а на нормальные дела времени нет. Уже сколько раз говорил — или ты хоть как-то будешь за этим следить, или разбежимся к чёртовой матери!
— Денис, не нужно так… Я постараюсь…
— Постараешься? — хмыкнул он, вздымая кулачище над столом. — Постараешься, как и всегда постараешься! Ага, через одно место всё у тебя! Я прихожу с работы, деньги зарабатываю, а ты даже поесть нормально не можешь приготовить! Ну разве это жизнь?
Её глаза наполнились слезами, но она сдерживалась, стараясь не поддаваться эмоциям. Ещё одно слово, и он взорвётся окончательно.
— Денис… ну хватит уже, ты меня постоянно ругаешь, а может я заболела…
— Заболела? О чём ты говоришь? Это просто отговорки! — перебил её Денис. — Я вот смотрю на тебя и не понимаю, как можно так опуститься. Корова, обабилась, лицо бледное, волосы эти… серые, как у мышки шкура. А раньше ведь была ничего так… хотя бы. Но сейчас… — Он резко выдохнул и развернулся к выходу.
— Ладно. Может, правда развестись надо. Может, только так ты начнёшь хоть что-то понимать!
Грохнув снова дверью, он вышел, оставив Оксану стоять в оцепенении. Она замерла на месте, ни на что не способная, кроме как стоять и смотреть на грязные пятна на полу и осколки разбившихся тарелок. Вокруг неё всё будто затихло, погрузилось в вязкое молчание.
Полина тихо подошла к матери и взяла её за руку, молча. Они сели за стол, куда Оксана с трудом достала из холодильника холодные остатки обеда. Они ели молча, каждая погружённая в свои мысли. Мама и дочь делили между собой не только трапезу, но и боль.
На следующее утро, когда в доме уже светало, Оксана почувствовала, что должна что-то изменить. Как-то автоматически она схватила свой старый кошелёк, проверила наличные и отправилась в ближайшую парикмахерскую.
Женщина вплыла туда как в тумане. Парикмахерский зал был наполнен запахом лака для волос и отражениями зеркал. Молодая мастер, увидев её, приветливо улыбнулась.
— Что будем делать? — спросила девушка, оценивающе разглядывая её волосы.
Оксана вздохнула, проведя пальцами по редким и тусклым прядям некогда роскошных светлых волос.
— Обрежьте их вот так. И покрасьте в рыжий… ярко-рыжий. Как у… этой, ну их Голливуда, у Эми Адамс, — с трудом выдавила она, стараясь не думать о том, что сейчас происходит. — И покрасьте ресницы и брови в чёрный. Хорошо?
Оксана сидела в кресле, и с тревогой смотрела в зеркало. Тёмные круги под глазами, серый оттенок лица, пустой взгляд. Когда же она стала такой?
Когда работа закончилась, отражение в зеркале преобразилась — перед ней сидела уверенная в себе женщина с огненными волосами, подчеркнутыми бровями и ресницами. Впервые за долгое время Оксана улыбнулась.
***
Вечером женщина с нетерпением ждала возвращения мужа. Всё утро и день она проработала в квартире, словно пытаясь стереть все следы старой себя. Подмела полы, перемыла всю посуду, даже занялась сортировкой старого барахла, что давно копилось в шкафах.
А главное — она выглядела и чувствовала себя совсем по-другому. Гладкие, рыжие волосы, ухоженные брови и ресницы, чуть больше уверенности в движениях, даже в походке. Она не была уже той серой мышью, как ругал её супруг.
Когда дверь хлопнула, Оксана вздрогнула. Она стояла у плиты, раскладывая по тарелкам пюре с гуляшом. Запах чеснока, лаврового листа и укропа наполнил кухню. Нервно она поставила тарелку на стол, надеясь наконец заслужить одобрение. Но как только Денис вошёл на кухню, всё её волнение словно смыло потоком его раздражённого голоса.
— Боже, ну и денек! — с порога заговорил он, стаскивая пальто и небрежно бросая его на ближайший стул. — Был у мамки, так вот там человек живёт! Готовит, как всегда, отменно! Не то что ты… Ну что тут у тебя? Опять что-то несъедобное сварганила? — Он недовольно покосился на кастрюлю с борщом.
— Даже возвращаться домой не хотелось, у матери-то хоть еда нормальная. Ты хоть бы у неё поучилась, что ли.
Оксана почувствовала, как сжалось сердце. Она молча поставила свою тарелку на стол и села напротив, ожидая хоть какого-то признания её усилий. Но вместо этого его взгляд остановился на её новой причёске.
— А это что за ерунда? — выпалил он, заметив рыжий цвет волос. Его лицо исказилось в удивленной ухмылке, как будто он увидел не свою жену, а какую-то смешную куклу. — Ты чего, с ума сошла? Выглядишь как бабища цыганка с рынка вещевого!
Оксана напряглась, не зная, как ответить. Она так надеялась, что он оценит перемены, но его хохот словно окатил её ледяным душем.
— Слушай, ну ты и потешная стала! — Денис продолжал смеяться, облокотившись на спинку стула. — Вот честное слово, лучше бы не малевалась вовсе, чем вот это… рыжая пародия.
— Денис, я просто… — начала было Оксана, но его пренебрежительный взгляд заставил её замолчать.
— Просто? Да что просто, Оксана? Что ты пытаешься из себя строить? У тебя вообще мозги есть?
Она сжала ложку в руке так, что костяшки побелели. Слова мужа резали по сердцу с каждым ударом. Он говорил всё громче и грубее, словно наслаждаясь её беспомощностью.
— А знаешь что, милая моя. Ты перепиши-ка на меня квартиру свою, а то давно уже пора, — серьёзно проговорил он. — Ибо если ты хочешь, чтобы были вместе, должна быть и от тебя какая-то польза. И давай без фокусов, смой всю эту фигню с лица, смотреть противно.
Оксана замерла в ужасе. Она поняла — ей надо что-то срочно делать.***
Следующим утром Оксана с Полей ехали в старом семейном Фольксвагене, который Денис отдал им. Салон до сих пор не выветрился от запаха курева, тогда еще муж курил и ездил на этой машине. Запах бензина, смешанные с едва заметным ароматом освежителя воздуха, не добавлял приятных ощущений. Полина сидела тихо, глядя в окно, задумчивая и хмурая.
— Мам, а ты правда хочешь квартиру папе подарить? — внезапно спросила Полина, не отрывая взгляд от пролетающих мимо домов.
Оксана вздохнула, нервно крутя руль.
— Умная ты стала, дочка, вопросы конечно задаешь… — она на секунду задумалась. — Ну, не знаю. Если не сделаю, может вообще уйдёт…
— Пусть уходит, — вдруг сказала Поля, в её голосе прорезалась неожиданная твёрдость. — Мне даже лучше без него. Он ведь всегда на нас орёт.
Оксана молчала. Ей было очень грустно оттого, что дочь вынуждена быть свидетелем её унижения. Но в сердце оставался страх. Ведь муж был главным кормильцем в семье. Без него как они справятся? Она не могла дать ответ. И от этого было особенно тяжело.
Наконец, машина свернула к старенькому дому, где жила её мать. Оксана заметила, как уже с крыльца Татьяна Исааковна машет им, закутавшись в толстый старый пуховик. Её лицо, чуть помятое временем, но всё ещё тёплое и доброжелательное, светилось заботой.
— Ой, девочки, ну как вы там? — с улыбкой спросила она, открывая дверь. — Заходите, чай-то готов! Я тут пирожков напекла, налетайте. Ой, Оксана, ты какая нынче яркая, красоточка ты моя!
Дом пах пылью, давно выстиранными, но не до конца высохшими вещами и пирогами с яблоками. Вдохнув запах детства, Оксана немного расслабилась, чувствуя, как с плеч слетает часть накопившегося стресса.
Они сели за стол, устеленный выцветшей клетчатой скатертью, и Оксана уже не могла больше сдерживаться. Вскинув глаза на мать, она с тихой грустью начала:
— Мам, ты не поверишь… Денис совсем… — она вздохнула, пытаясь найти слова. — На днях устроил скандал, потому что я в магазин опоздала, ну и ужин поздно приготовила. А потом сказал… что я должна переписать на него квартиру, если хочу, чтобы он и дальше со мной жил.
— Чего?! — Татьяна Исааковна чуть не выронила чашку из рук. Её седые брови поднялись так высоко, что почти исчезли под линией волос. — Ему отдать? Переписать? На этого дурака старого? — Она фыркнула, и на её лице появилось такое презрение, какого Оксана раньше не видела. — Да ты с ума сошла, Оксана! Ни в коем случае!
Полина тихо кивнула, поддерживая бабушку, но Татьяна Исааковна не остановилась. Она подалась вперёд, положив руки на стол.
— Ты хоть понимаешь, что он делает? — начала она резко, с нотками материнской строгости в голосе. — Он тебя до нитки обчистить хочет! Да ты что, Оксан? Он ведь всегда с гнильцой был! Ты такая яркая была девочка, звонкая, жизнерадостная, пока этого грубияна не полюбила. Он столько лет тобой помыкал, а теперь еще и хочет квартиру под себя подмять?
Оксана чувствовала, как в горле встал ком. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Но её мать продолжала.
— Вот что ты сделай, — Татьяна Исааковна подалась вперёд ещё больше. — Ты ему прямо скажи, что квартиру не отдашь. И вообще больше хамить не позволишь. А если он продолжит тебя оскорблять и шантажировать — то скатертью дорожка.
— Но, мам, а если он действительно уйдёт?
— Пусть уходит! — резко оборвала её мать. — Ты хоть жить нормально начнёшь! Сколько лет ты терпишь эти унижения, а? И с работой у тебя проблемы из-за здоровья, и дочка на тебе, а этот тиран доморощенный только ноги об тебя вытирает. Ты ведь и дочь к таком обращению приучила! Думаешь, у неё потом получится нормальную семью выстроить?
Оксана сжала губы, чувствуя, как по щекам начинают течь слёзы.
***
Оксана стояла у окна, нервно поглаживая занавеску, когда муж влетел в квартиру, как обычно, с порога начав орать. Она чувствовала, как её сердце колотится где-то в горле, но всё-таки нашла в себе силы выдавить:
— Денис… я хотела тебе сказать. Квартиру я не стану на тебя переписывать. И оскорблений в своём доме больше терпеть не буду. Я хочу, чтобы Полина росла в любви и доброте. Она уже боится твоего ора.
Денис замер на месте, как будто его только что огрели чем-то тяжелым по голове. Он на секунду растерялся, а потом заорал так, что стены затряслись:
— Что-о?! Ты сдурела, что ли? Доброты видите ли нету! Да я эту квартиру на свои деньги ремонтировал! Это мой дом! А ну-ка встала ноги в руки и бегом к нотариусу!
— Нет, Денис, — спокойно сказала Оксана, её голос был холодным и твёрдым, хотя внутри всё дрожало. — Я не стану ничего переписывать. Эта квартира — моя. А ты можешь хоть до утра кричать.
Денис сорвался с места, размахивая руками и выплёвывая оскорбления. Его лицо налилось яростью, как раздутое красное яблоко, готовое вот-вот лопнуть.
— Ты безмозглая истеричка! Ты вообще знаешь, что говоришь, а? Я тебя до нитки раздену через суд! Ты будешь жить на улице, понимаешь?! — он орал, выпячивая грудь, как будто пытался показать своё доминирование.
Оксана, не обращая внимания на его угрозы, молча развернулась и пошла в спальню. В голове звучали слова матери «Он тебя использовал. Он просто тебя использовал, а ты — глупая — верила, что это любовь».
Схватив старые, выцветшие сумки, которые когда-то использовали для поездок на дачу, Оксана открыла шкаф и, не колеблясь, начала закидывать туда одежду мужа. Рубашки, брюки, носки, его несвежие футболки с облезшими логотипами футбольных команд — всё летело в сумки без сожаления. Ботинки, резиновые сапоги и инструменты полетели туда же.
Денис, заметив, что она делает, на секунду замер, будто не веря своим глазам.
— Эй, неадекватная! Ты чё там творишь?! — он подскочил к ней, пытаясь выдернуть одну из сумок из её рук, но Оксана, не отвечая, уверенно продолжала своё дело. Она не позволила себе сорваться, не позволила дрожи в руках выдать её страх.
Когда все вещи были собраны, она без всяких церемоний выпихнула их в коридор. Сумки с грохотом приземлились у двери, но Денис всё ещё стоял, поражённый её хладнокровием.
— Ты что, серьёзно? Ты меня выгоняешь? — голос его был полон удивления и негодования, словно он не мог понять, как такое возможно.
— Да, — спокойно ответила Оксана, подняв глаза на него. — Уходи. Тебе здесь больше не место.
Он хмыкнул, будто не веря, и снова начал размахивать руками, пускаясь в новый поток ругани. Но Оксана уже не слушала. Она подошла к двери, открыла её и, бросив на него последний холодный взгляд, выдохнула:
— Все, иди, мне надоело. Пока.
И прежде чем он успел хоть что-то ещё сказать, она захлопнула дверь перед его лицом. Щелчок замка прозвучал так глухо и громко, что в ушах ещё долго звенел этот звук.
Оксана стояла у двери, чувствуя, как из её сердца медленно уходит напряжение. На площадке был слышал грохот его удаляющихся шагов и ругательства, пока Денис не спустился по лестнице. Она перевела дыхание и, наконец, позволила себе улыбнуться.
— Мам, — раздался тихий голос Поли из комнаты. — Ты правда его выгнала?
Оксана закрыла глаза, чувствуя тепло дочери, которая стояла рядом. Она обняла её за плечи и выдохнула:
— Да, Полина. Теперь всё будет по-другому.
***
Развели супругов на удивление быстро. Делить было нечего, квартира досталась Оксане в наследство от покойной бабушки еще до свадьбы, ну а машину отдали мужу. Первое время женщина переживала, что её зарплаты не хватит на жизнь, но оказалось, что им с дочерью её вполне достаточно. Они вдвоём обходились без больших кусков мяса, элитных сыров и дорогих нарезок.
Спустя полгода Оксана обнаружила, что старая одежда на ней болтается. И удивительное дело, но за это время она ни разу не заболела. Чудеса да и только.
Осталось только добиться алиментов, и Оксана с Полей смогут даже иногда выбираться на море. Они давно об этом мечтали.