— Вот здесь будет вишня, — Илья указал на угол участка, где солнце задерживалось дольше всего. — А тут качели повесим. Для дочки, когда она вырастет.
Аня улыбнулась, представляя, как их ещё не родившийся ребёнок раскачивается под яблоней, смеясь и требуя подтолкнуть выше. Вечерний воздух был прохладным, но от мыслей про будущее было тепло. — Тебе нравится? — Илья обнял её за плечи, глядя на результат своего труда. — Мы почти закончили коробку.
— Это как в сказке, — она прижалась к его боку. — Только лучше.
Они стояли на крыльце их будущего дома. Крыльцо уже было готово, как и стены, но внутри ещё пахло свежим деревом и краской. Дорожки уложили неделю назад, но забора не было — территория свободно переходила в поле, словно приглашая приключения войти в их жизнь. Ане было двадцать, Илье — двадцать шесть. Они женились три месяца назад, и с тех пор каждые выходные Илья работал на стройке. Аня приезжала с обедами в термосе.
— Завтра займусь детской, — Илья потянул её за руку в дом. — Я уже купил краску. Жёлтую, как ты хотела.
Внутри стены уже были отштукатурены, но без обоев. На одной из них висели разноцветные листы — схемы комнат, которые они нарисовали вместе. Кухня с большим столом, спальня с окнами на восток, детская — просторная, светлая. — Мы всё успеем, — Аня провела рукой по стене. — У нас теперь есть дом.
— И сто лет впереди, — он подмигнул. — Минимум.
Вечером они сидели с фонариком и кружками чая. Электричество ещё не подключили, но им нравилась эта игра — словно они были первооткрывателями новой земли. — Как думаешь, ребёнок скоро? — спросил Илья, глядя в темноту будущей детской.
— Я чувствую, что да, — Аня положила голову ему на плечо. — Всё к этому идёт.
В эти моменты мир казался добрым. Они верили в свои силы, в то, что строят не просто стены и крышу, а место, где будут жить поколения.
Аня работала в аптеке, Илья — на заводе, но после работы спешил на стройку. Аня привыкла видеть его с инструментами, в пыли и опилках.
В выходные они вместе красили детскую. Жёлтая краска делала комнату солнечной даже в пасмурный день.
— Представляешь, Ань, тут будет кроватка, — Илья водил кистью по стене. — А там поставим шкаф с игрушками.
— А эту стену украсим наклейками, — подхватила она. — С животными или звёздами.
Они рисовали будущее жёлтой краской. У Ильи остался след на носу, у Ани — на щеке. Они смеялись, толкались локтями у банки с краской, брызгались. — Мы с тобой, Ань, на всю жизнь, — внезапно серьёзно сказал Илья. — Ты же знаешь?
— Я знаю, — просто ответила она.
Где-то залаяла собака соседей. Закатный свет падал сквозь окна без штор, окрашивая всё в золото и розовый. Илья обнял её, испачкав футболку краской, но ей было всё равно. В тот вечер они строили не просто дом — они строили свою вселенную, где всё казалось возможным.
Десять лет пролетели незаметно. Дом давно достроен, обжит, окружён забором из металлопрофиля.
В саду цветут яблони, а вишня, посаженная Ильёй, каждое лето дарит тёмно-красные ягоды. Всё как планировали. Почти всё.
Аня стояла у окна, наблюдая, как ветер треплет листву. В руке — чашка остывшего кофе, на столе — таблетки, которые она пила каждое утро. Седьмая попытка сделать ребёнка закончилась так же, как и предыдущие. Жёлтая комната пустовала. Краска выцвела, в углу стояла коробка с игрушками — купленными и подаренными на удачу. Лишь полки до сих пор пустые, ждали своего часа.
Телефон завибрировал. Сообщение от Лены, новой подруги с фитнеса.
«Сегодня на растяжку? Потом можем заглянуть в то кафе!»
Аня улыбнулась. Лена появилась в её жизни три месяца назад — энергичная, смешливая, с модной стрижкой. После занятий они болтали в раздевалке, обсуждали тренеров, потом стали встречаться и вне зала. — Буду к восьми, — голос Ильи по телефону звучал устало. — Совещание затянулось.
— Я не буду ждать с ужином, — ответила Аня, пряча разочарование. — У меня фитнес.
— Как хочешь, — в трубке послышался шорох бумаг. — Увидимся вечером.
Она положила трубку. Раньше Илья спрашивал, что на ужин, говорил, что скучает. Теперь общение напоминало сводку новостей — сухо, информативно, без эмоций. В фитнес-клубе было шумно и ярко. Лена уже ждала, помахивая бутылкой воды.
— Такая уставшая? — она потрепала Аню по плечу. — Твой опять допоздна?
— Как всегда, — Аня натянуто улыбнулась. — Работа, сама понимаешь.
— Мой тоже вечно на совещаниях, — Лена закатила глаза. — Все мужики одинаковые.
После тренировки они сидели в кафе. Лена листала ленту в телефоне, хвасталась новым ожерельем — тонкая золотая цепочка с маленьким камнем. — От друга, — она улыбнулась. — На годовщину знакомства. Но мне не подошла по форме шеи, решили вернуть, сейчас жду новую от него.
Аня кивнула. Илья перестал дарить ей украшения года три назад. Последний раз — серьги на Новый год. Она даже не могла вспомнить, когда они последний раз выбирались куда-то вместе. Дома её встретила тишина. Она включила свет — вокруг чистота, порядок, всё расставлено. И звенящая пустота. Комната наверху — жёлтая, как солнце, но без детского смеха.
Илья пришёл в начале одиннадцатого. От него пахло одеколоном, слишком сильно, словно он пытался что-то заглушить. Аня почувствовала слабый, но узнаваемый аромат — не её духи. — Как совещание? — спросила она, не отрываясь от книги.
— Утомительно, — он прошёл мимо, не глядя на неё. — Я в душ.
Она прислушалась, как шумит вода, как он что-то напевает. Когда-то это её умиляло.
Теперь казалось частью чужой жизни, которая протекала рядом, но отдельно от неё.
Они легли спать на разных сторонах кровати. Между ними — невидимая стена, холоднее любого кирпича. Через неделю наступил её день рождения — тридцать лет. Аня крутилась перед зеркалом. Фитнес сделал своё дело — тело подтянутое, волосы уложены, новое платье сидит идеально. Может, сегодня что-то изменится?
Илья вернулся раньше обычного. С букетом и небольшой коробочкой.
— С днём рождения, — он поцеловал её в щёку. Формально, без жара.
— Спасибо, — она принялась открывать упаковку — аккуратную, явно не сам заворачивал.
Внутри лежало ожерелье. Тонкая золотая цепочка с маленьким камнем. Точь-в-точь как у Лены. На мгновение Ане показалось, что это совпадение, но затем она увидела гравировку — крошечные буквы на застёжке, если не присмотреться, то можно было и не заметить. Её руки дрожали, но она сумела застегнуть цепочку. Посмотрела в зеркало. Улыбнулась.
— Очень красивое, — её голос звучал странно даже для неё самой. — Ты правда старался.
Илья кивнул, заметно расслабившись — видимо, боялся, что украшение не понравится.
Вечер прошёл тихо. Они поужинали, выпили вина. Разговор не клеился. В десять Илья сослался на усталость и ушёл наверх. Аня осталась сидеть за столом, поглаживая пальцами тонкую цепочку. Внутри неё что-то надломилось — тихо, но необратимо. Она плакала.
Через два часа она поднялась наверх. Илья уже спал. Она включила свет.
— Нам нужно поговорить, — её голос был спокойным.
— Что? Сейчас? — он сел на кровати, щурясь от света.
— Мы разводимся, — произнесла она. — Собери вещи. Завтра. Или когда сможешь.
— Что? За что? — непонимание на его лице было почти искренним.
— За всё, — она сняла ожерелье и положила на тумбочку. — И за это тоже. Я не могу больше. Я не хочу быть в доме, где меня не видят.
Утренний свет заливал кухню, когда Аня заварила себе чай. Ночь прошла странно — она почти не спала, а Илья, после короткого, но горячего спора, собрал самое необходимое и уехал к другу. Так он сказал. Ожерелье лежало на столе. Она смотрела на него, как на улику преступления. Тонкая золотая цепочка, маленький камень, едва заметная гравировка. Украшение, которое открыло ей глаза.