Аля похоронила мужа три дня назад и теперь лежала в постели, не в силах встать. Трое детей, слава Богу, уже взрослые и самостоятельные, давно можно за них не волноваться, спокойно спрятавшись в своей комнате. Все думали, что Аля в большом горе и нужно дать ей время отойти.
Она и правда была расстроена, сердце постоянно ныло, а глаза не просыхали от слез. Но сильнее всего её одолевала злость. Ни разу в жизни она не чувствовала себя настолько униженной, преданной и злой. Её покойный муж сумел разрушить тридцать лет брака прямо из могилы.
Аля рассматривала семейные фотографии, висевшие на стене, которые сама заботливо подбирала — вот день свадьбы, без двух недель тридцать лет назад. Она, в красивом пышном платье, совсем молодая девчонка, еще не закончившая институт, и Паша, стройный, с усами, которые она уговорила его сбрить лишь через пять лет. Подающий надежды молодой хирург.
Любовь вспыхнула с первого взгляда. Как только она увидела Пашу в больничном халате, сразу потеряла голову. Забыла и про ноющую лодыжку, из-за которой попала в больницу, и про экзамен, который сейчас пропускает. Единственной мыслью было, что этот мужчина должен принадлежать ей.
Так и случилось. Паша, тогда еще практикант, сразу после осмотра пригласил её на свидание, а через год они поженились. Свадьба состоялась бы и раньше, если бы не родители Али. Они настаивали, чтобы дочь сначала закончила институт. Но молодые решили по-своему. Вернее, появиться на свет решил их первенец, Сережа, не дожидаясь никакой свадьбы. Замуж Аля выходила на третьем месяце беременности, абсолютно счастливая, несмотря на пересуды и косые взгляды родни.
Очень скоро никто и слова против не говорил. Все обожали Пашу. Ещё бы, у всей родни появился знакомый врач. К тому же муж хорошо сходился с людьми, у него было много друзей и он никогда не отмахивался от чужих проблем.
Через два года после Сережи на свет появился Максим, а через пять лет — Анечка. Аля смотрела на фотографии, где Паша держит своих детей, на то, как лучатся нежностью и любовью его глаза. Как он обожал дочь! Конечно, он возился с мальчишками, учил их всему, часто брал на работу, в надежде, что они пойдут по его стопам, но ни Сережа, ни Максим не захотели связывать жизнь с медициной.
Зато Аня стала врачом и сейчас работала в Москве неврологом. А всё благодаря Паше, это он сумел вовремя подтолкнуть её к верному выбору. В дочери он видел продолжение себя. А на мальчиков давить не стал, когда каждый из них решил пойти другой дорогой.
Отношения с детьми у него всегда были самые теплые. Аля даже немного завидовала, потому что в первую очередь дети, даже дочь, обращались к нему. В их семье Паша был «добрым полицейским», в то время как Але приходилось наказывать и ругать. Происходило это не часто, им удалось воспитать порядочных и ответственных людей. Во многом благодаря личному примеру.
Дети продолжали часто приезжать после того, как каждый поступил в институт, затем переехал в собственное жилье и обзавелся семьей. Постоянно звонили и часто спрашивали совета именно у отца, да и разговоры у них между собой были секретные. Паша потом ей все рассказывал, конечно, но Але было всегда немного обидно, что дети сами не говорят ей.
Целая жизнь расположилась на стене, только сейчас все эти радостные моменты будто перечеркнули черной линией. Аля вглядывалась в лицо мужа на последнем совместном фото — раздобревший, с животом, но всё еще привлекательный мужчина, он обнимал её, миниатюрную улыбчивую женщину, всё с той же любовью, что и в день свадьбы, заглядывая в её глаза. Или это ей только казалось? Может, эти морщинки у глаз означали вовсе не любовь, а обязанность? Долг, привычку? Иначе, разве мог бы он поступить с ней так?
От горьких мыслей отвлёк стук в дверь.
— Кто там? — нехотя проворчала Аля, вытирая глаза.
— Я, дочь, — голос мамы звучал настороженно. — Можно к тебе?
Аля прикрыла глаза, прежде чем тяжело встать с кровати. Говорить не было ни сил, ни желания. Хотелось только лежать и как-то перестать думать о том, что она узнала в день похорон мужа.
Но мама уже вошла в комнату, держа в руке чашку чая.
— Алечка, как ты, девочка моя?
Аля горько усмехнулась. Ей уже почти пятьдесят, а всё девочка. Дети всегда остаются детьми.
— Нормально, мам. Полежать хочу, — ответила она, надеясь, что мама оставит чай и уйдёт.
Но напрасно. Мама присела рядом, пристроив чашку на столике, обняла Алю и сказала:
— Я тоже очень Пашеньку любила, — от этих слов у Али зубы скрипнули. — Но жизнь продолжается, себя в могилу не клади, не хотел бы он этого.
Аля вздохнула, прильнула к материнскому плечу и зарыдала. Она еще никому не рассказала секрет, который оставил после себя муж. Для всех он святой человек, спасатель жизней, знаменитый в их городе хирург. Замечательный отец и примерный муж. Она и сама так думала, пока не похоронила его.
Перед глазами снова встала картина — Аля ехала с кладбища, опустошенная и обессиленная. Паша умер внезапно, прямо на работе. Тромб. Как ей потом сказали, никто не застрахован. На спасение не было никаких шансов. Минуты, и его не стало. Даже глядя на его тело в гробу, Але всё казалось, что это дурной сон, что такого не может быть. Как ей жить без него? Первый и единственный мужчина в ее жизни. Столько лет вместе.
Ей казалось, она знает о нём всё. Оказалось, что только казалось.
Сама не понимая зачем, после похорон она поехала не домой, а в квартиру возле работы мужа. Он часто оставался там, когда работал несколько смен подряд или после сложной операции. Аля туда не ездила, ключ был всего один, Паша потерял второй комплект. Он часто что-то терял, а сделать дубликат всё время забывал. Аля и не настаивала, ни к чему ей было туда ходить. Но тогда захотелось. Словно какая-то сила потянула. Открыла дверь и замерла на пороге.
Планировка квартиры позволяла видеть всю комнату прямо со входа, если межкомнатная дверь была не заперта. И Аля увидела мальчика лет восьми, который сидел на коврике и что-то собирал из лего. На диване сидела молодая красивая женщина, одетая в черное, с опухшими глазами.
Аля сначала смутилась, решив, что попала не в ту квартиру. Стала крутить в руках ключи, пытаясь понять, как смогла открыть чужой замок, потом оглянулась и увидела Пашины ботинки на обувной полке, его плащ и даже один из портфелей, который она ему подарила, а он якобы потерял.
Женщина вскочила с дивана и открыла рот, чтобы возмутиться, но, разглядев Алю, застыла на месте и захлопала нарощенными ресницами.
— Что… Что вы тут делаете? — наконец, выдавила она.
Аля всё еще пребывала в шоке, она морщилась и пыталась понять, что же происходит. В глубине души страшная правда уже переворачивала всю её жизнь, но Аля не хотела принимать её, как и смерть любимого мужа.
— Кто вы? — хрипло сказала она, — и что делаете в моей квартире?
Женщина молчала. Казалось, она собирается с мыслями. Скоро её лицо стало собранным и спокойным.
— Я Надежда. А это мой сын, Олег. Павел Владимирович… Паша, был его отцом.
Алю будто под дых ударили, стало невозможно вдохнуть. Что говорит эта женщина? Какой сын? Что за бред?
— Вам, наверное, сейчас тяжело, — продолжала женщина, — я хотела подождать и поговорить с вами позже, но раз уж так получилось… Мы с сыном живем здесь. Паша обещал переписать квартиру, но не успел. Надеюсь, мы с вами решим этот вопрос. Чужого мне не надо. Только квартиру. Олег имеет на нее право.
Аля истерично расхохоталась. Она оглядывалась по сторонам, как безумная, ожидая, что вот сейчас откуда-нибудь появится камера и ведущий с фразой «это был розыгрыш» или она, наконец, проснётся. Но ни того, ни другого не произошло. Женщина по-прежнему оставалась на месте и смотрела на неё немигающим взглядом. Мальчик тихо встал, подошел к матери и взял её за руку.
Аля потерла лоб, рассеянно кинула ключи на тумбу и вышла. Ей внезапно захотелось на воздух, стало очень душно, и сердце закололо.
— Подождите! Нам надо всё решить! — крикнула вслед женщина, но Аля прибавила шагу и побежала вниз по лестнице, только чтобы больше ничего не видеть и не слышать.
Она вернулась домой и не сказала никому ни слова. Закрылась у себя и разревелась. Грудь рвало от рыданий. Где-то внутри все ещё горела надежда, что это какая-то ошибка, разве мог Паша так с ней поступить?
Но разум услужливо подкидывал доказательства. В последние девять-десять лет муж стал чаще задерживаться на работе. «Я теперь заведующий отделением, ты не представляешь, сколько бумаг приходится заполнять, вместо того, чтобы оперировать!» — жаловался он. А потом купил ту квартиру. Через год? «Мне неудобно ехать два часа домой и снова на работу, когда перерыв между сменами всего шесть-восемь часов, и в больнице спать не хочу, понимаешь?
К тому же квартира это выгодное вложение капитала.»
Дальше начались командировки, он ведь был заведующим, а значит должен был ездить на повышение квалификации и различные конференции. И оперировать.
А она верила и принимала всё. Гордилась им. Сколько раз рассказывала родным и знакомым о его поездках, сколько раз объясняла, почему он не может быть на чьём-то семейном празднике, потому что он же врач! А сколько раз сидела в одиночестве, не желая нагружать детей своей компанией, когда они уже завели свои семьи, а Паша в очередной раз с сожалением в голосе говорил по телефону:»Алечка, любимая, не смогу сегодня, срочная операция, справишься без меня?». И она справлялась, с гордостью справлялась, она ведь думала, что он там жизни спасает. А выходит, он просто завел вторую семью.
Вспоминая все мелочи, она поражалась на то, как могла быть такой слепой. Уже любой бы догадался. А может, все знали? Жалели ее, смотрели с сочувствием и молчали? Или не только она слепо верила Паше?
От этих мыслей хотелось выть. За что? Почему он не сказал правду, почему просто не ушел? Из жалости? Или всё таки любил? А может, не хотел устраивать дележку?
Аля провела три дня в постели, всё больше злясь на мужа и его любовницу. Ей уже было неважно, кто это начал, и кто виноват. Она хотела смерти. Её или своей. И всё еще не могла принять эту правду.
И когда мама стала говорить о своей любви к зятю, Аля не вынесла. Разревелась снова, уткнувшись в родное плечо.
— Он предатель, мама, он предал меня! — всхлипывала она.
Мама погладила её по голове и вздохнула.
— Аленька, ну кто же знал, что вот так рано он уйдет, не бери грех на душу, не вини его в собственной смерти.
— Ты не понимаешь, мама! Ты не понимаешь… — ревела Аля. Держать всё в себе было сложно, но ещё труднее было произнести вслух, что ее муж изменял ей много лет. Как отнесутся к этому дети? Имеет ли она право ломать и им образ отца?
— Понимаю, доченька, я ведь тоже потеряла мужа.
Аля завыла. Папа не изменял матери. По крайней мере, никто никогда об этом не узнал. И тем более у него не было внебрачных детей. Или были? Как теперь верить хоть кому-то? Аля снова потерялась в мыслях. Что же ей делать дальше?
Поплакав еще немного, она выпила остывший чай и пошла в душ. Мама права, жизнь продолжается. И она должна решить эту ситуацию, чего бы ей это ни стоило.
После душа стало немного легче. Аля поняла, что проголодалась и вышла из комнаты. В доме было полно народу, Максим и Сережа с женами, мама, внуки. Только Анечка уехала сразу после похорон, спешила на работу. Ей пережить горе было проще там, и Аля её понимала. Сама бы с удовольствием занялась чем угодно, лишь бы освободить голову от мыслей.
Максим и Серёжа встретили ее настороженно, будто ожидали от неё истерики. Аля улыбнулась и обняла своих мальчиков.
— Ты как, мам? — обеспокоенно спросил Сережа. Аля только сейчас заметила круги у него под глазами. Видимо не спал несколько ночей.
— Нормально, сынок, жить буду. Сам-то как?
Сын нахмурился и потер глаза, чтобы скрыть подступающие слезы.
— Тяжело, мам, — глухо ответил он, — как представлю, что больше никогда его не увижу…
Максим сидел на диване, рассматривая фото в телефоне. Вид у него тоже был хмурый и усталый.
— Мы тут поговорили, может, ты к нам переедешь? Хотя бы на время? — спросил он, оторвавшись от фото. — Завтра уезжать надо, а тебя тут оставлять одну не хочется. Или к Аньке езжай, она тоже только за. Но её дома часто не бывает, так что лучше к нам.
Аля задумалась. С одной стороны хотелось уехать и отвлечься. Забыть обо всем, и чтобы ничего не напоминало ни о Паше, ни о его любовнице. Но мешать детям не хотела. По себе знала, что родители, какие бы хорошие не были, хороши пока живут отдельно. К тому же, как она подозревала, любовница мужа сидеть тихо и сложа руки не станет.
— Спасибо, мои хорошие, но нет. Дел много осталось после папы, разобраться надо. Потом приеду, погостить.
Сережа кивнул, будто другого и не ждал.
— Мам, тут тебе какая-то Надежда всё названивает, уже третий день. Наверное, что-то срочное у нее. Кто такая не говорит. Мы не стали тебя тревожить, было бы важно, она бы сказала.
Сердце похолодело от этого имени.
— Куда она звонила? — поперхнувшись, спросила Аля.
— На отцовский всё звонит. Говорит, знакомая твоя хорошая. Решить какой-то вопрос надо. Да ты не волнуйся так, подождут все вопросы. Сначала в себя приди.
Аля обругала себя за бестолковость. Могла бы догадаться что эта Надежда перейдет к действиям, по лицу же видно, что своего она не упустит. Но вдруг подумалось, а что она волнуется, как будто это не Паша оказался предателем, а она. С чего ей так хочется сохранить имя мужа для всех в чистоте? Это ведь не она завела на стороне ребенка. А теперь еще и квартиру им подавай? Пусть Паша и зарабатывал больше, но и она сложа руки не сидела и всё, что у них есть они приобрели вместе. С чего теперь она должна отдавать имущество чужому ребенку?
Аля чувствовала, как внутри поднимается ненависть к этой женщине и её сыну.
— Я ей перезвоню, — как можно спокойнее ответила она. Взяла Пашин телефон и спрятала в карман. Надо разобраться с ней как можно скорее.
Никакую квартиру Аля никому не отдаст. Пусть хоть троих сыновей предъявляет. Этот вопрос она решит по-своему, жёстко. Так, чтобы эта Надежда забилась в дальний угол и пискнуть больше не смела.
Чувствуя, как с ненавистью возвращаются силы и просыпается жажда действий, Аля наконец ощутила себя живой. Не разбитой развалиной, как всего час назад, а прежней, энергичной, сильной духом женщиной.
— Я прогуляюсь, — сказала она удивленным детям и пошла одеваться. Надо привести себя в приличный вид перед встречей с этой гадиной.
Позже, подойдя к дому, где муж поселил второе семейство, Аля пожалела, что оставила у них ключи. О чем она только думала? Зато документы на квартиру она нашла, и принадлежала она Паше, то есть, теперь ей и законным детям.
Позвонила в домофон и дверь сразу открыли, будто ждали. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, Аля позвонила в знакомую дверь. Когда та открылась, на пороге возникла Надежда. Одетая в строгий костюм, с волосами, убранными в хвост и неброским макияжем, она напоминала юриста. Аля пыталась понять, что же покойный муж нашел в ней такого, чего ему не хватило с ней? Они были совершенно непохожи.
Надежда была намного выше, фигура хоть и не полная, но округлая, в то время как Аля всегда была худой.
Изображение от drobotdean на Freepik
И молодость, разумеется. Этой было максимум лет тридцать пять.
— Может, вы зайдете? — спросила Надежда и Аля поняла, что уже несколько минут стоит и молча разглядывает соперницу.
Она шагнула в квартиру и прямо в обуви прошла на кухню, заметив, что ребенка дома нет. Села за стол, положив сумочку на табурет, дождалась, когда недовольно скривившись, Надежда тоже пришла на кухню, и начала:
— Времени даю сутки. Собирай свои вещи, ребёнка и съезжай отсюда. Потом вызову полицию.
Надежда лишь улыбнулась.
— Я никуда не уйду. Я уже связалась с адвокатом, получила консультацию. Мы с Олегом имеем право на эту квартиру. А может и на остальное имущество, если ты не захочешь решить вопрос мирно.
— На какое такое имущество? — повысила голос Аля, — то, что твой Олег Пашин сын, еще доказать надо!
Надежда посмотрела на нее с какой-то жалостью, что Але очень не понравилось.
— Паша признал его. Он является отцом по закону. И наследником тоже. Мне лишнего не надо, как я уже говорила, этой квартиры будет достаточно. Но только если мы решим все миром.
Аля взорвалась.
— Ты наглая тварь, влезла в мою семью, разрушила мой брак, всю память о муже, и еще чего-то требуешь? Ни шиша не получишь! Поняла? Даже не думай.
Надежда лишь улыбнулась.
— Тогда сначала я позвоню вашим детям, спрошу что они думают по этому поводу. Может, они захотят познакомиться со сводным братом и не будут так жадничать, как ты. Я прекрасно знаю, что у вас хватает и имущества, и денег. Паша посвящал меня во всё. Рассказал, какая ты экономная, как бережешь каждую копеечку и что если бы не ты со своим контролем, он бы давно купил нам квартиру и сейчас этого разговора просто бы не было.
Поверь, мне также неприятно иметь с тобой дело, как и тебе со мной. Но оставить сына без жилья я не позволю.
Когда соперница заговорила о Паше, и Аля представила, как муж обсуждал её с ней, стало так горько и противно, будто ее помоями окатили. Ее любимый муж мало того, что врал ей в глаза, оставаясь у другой женщины, так еще и посмел обсуждать ее с любовницей.
Да, Аля действительно берегла каждую копеечку, благодаря этому у них и появился дом, три квартиры, машина, дача и солидный счет на всякий случай. Паша всегда был транжирой, Аля поняла это с первых дней совместной жизни, когда он спустил зарплату на золото для неё. Конечно, она была тронута, но взяла бюджет в свои руки. И то, что Паша не смог собрать на квартиру для любовницы говорило лишь о том, что она поступила правильно.
Он делал много левых денег, принимая благодарности от пациентов. Если бы захотел, мог взять квартиру даже в кредит, и давно рассчитаться.
Но не умел, потому что привык во всем полагаться на Алю. Даже эту квартиру оформила и оплатила она, когда он настоял на покупке. И ей тогда в голову не пришло, почему он решил записать ее на себя.
— Не вздумай трогать моих детей! — сквозь зубы прошипела Аля. — И никакой квартиры ты не получишь! А не хочешь проблем, уезжай подобру-поздорову.
— Ты мне угрожаешь? Что ты можешь сделать? Закон на моей стороне. Я пока добрая, но могу ведь и ославить нашего дорогого Пашу. Пусть все знают, что он жил на две семьи, пусть его детишки знают, что никакой он был не идеальный. Я видела, о нем и новости показывали, и я попрошу интервью. Расскажу, как он не решался от тебя уйти целых восемь лет. А как только я пригрозила, что сама к тебе пойду, если он не определится, он умер.
Я могу съехать с квартиры. Но это будет временно. И дальше я уже пойду до конца, вылью на вашу семью столько грязи, что век не отмоетесь. Паша мне всё рассказывал. Думаю, найдутся желающие послушать ваши семейные тайны.
— Какая же ты…! — не сдержалась Аля.
— Да, я не добрая женушка, у которой все есть. Мне надо о сыне думать, — ответила Надежда. — Так что не ты мне даешь срок сутки, а я тебе. А потом пойду в суд.
— Иди! — шикнула Аля. — А пока освобождай квартиру, или завтра вышвырну сама твои шмотки!
Надежда лишь усмехнулась. Аля не стала больше тратить время, бросив последний взгляд на вторую жену Паши, вышла.
Пока она ехала домой, внутри всё клокотало. Она даже подумывала нанять кого-нибудь, чтобы проучили Надежду, но сразу выбросила это из головы. Ей хоть и хотелось, чтобы эта женщина страдала, но она понимала, что виноват здесь и Паша. И злость ни к чему хорошему не приведет.
Дома дети устроили семейный ужин, после которого маму Али Сережа должен был отвезти домой, в её село. Мама никак не желала переезжать в город, пока в состоянии жить одна.
Трехлетняя внучка Настя, дочь Сережи и пятилетний Макар, сын Максима, возились у искусственного камина с кубиками, пока взрослые сидели за столом и вспоминали Пашу. Аля с трудом поддерживала разговор, в ней бушевало столько чувств, что она боялась сорваться. Дети, наверное, поняли ее настроение, потому что потихоньку переключились на другие темы.
После ужина невестки повели детей на прогулку, Сережа повез маму домой, а Максим остался с Алей.
Он пристроился рядом, под бочок, как в детстве, обнял её и спросил:
— Мам, как ты? У меня такое чувство, что ты что-то не договариваешь. Я знаю, как ты любила папу, мы все его любили, но может у вас что-то произошло? Ты будто винишь себя в чём-то.
Аля вздохнула. Появилось желание рассказать всю правду хоть кому-то, но, глядя в глаза сыну и представив, каким для него будет ударом поступок отца, она сдержалась.
— Всё хорошо, я просто никак не могу этого принять, понимаешь?
Максим кивнул. Обнял ее покрепче.
— Мам, у тебя есть мы. Все. Ты можешь в любой момент переехать к кому захочешь, мы только рады, ты же знаешь.
— Спасибо, дорогой! Знаю, — Аля вытерла глаза. Каким бы Паша в итоге не оказался, семью он сумел создать крепкой и дружной.
Скоро вернулись невестки с детьми. Лиза, жена Сергея, выглядела встревоженной.
— Представляете, — начала она, — гуляли мы на площадке в парке и вдруг подходит какая-то ненормальная с ребенком. Сначала посадила сына к нашим в песочницу, хотя там мальчик уже большой. Ну мы с Дашей переглянулись, но промолчали. Мало ли, может отстающий ребенок, или любит песок. Но тут эта мамаша стала детей пытаться между собой подружить. Несла какую-то чушь, мол, вот ваш дядя Олег, познакомьтесь.
У Али сердце остановилось. Она как вдохнула, так и забыла дышать. Значит, Надежда решила все же действовать?
Максим хмурился и смотрел то на Лизу, то на мать.
— Мы с Дашей, конечно, тут же детей увели. Так эта чокнутая стала вслед кричать, что мы ее еще узнаем, представляете? Страшно на улицу выходить, куда мир катится!
— Мам, ты что? — подскочил к Але Максим.
А Аля задыхалась. В голове стало темно, она почувствовала как падает, и потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, вокруг собралась вся семья, кроме внуков. Они встревоженно смотрели на неё.
— Мам, как ты нас напугала! Я скорую вызвал, уже едет, — сказал Максим.
Аля привстала.
— Не надо, позвони отмени, я в порядке. Устала просто. Всё так навалилось в эти дни.
Максим недоверчиво рассматривал её.
— Нет, мам, давай пусть врач осмотрит!
— Нет! — прикрикнула Аля. Все врачи скорой ей были хорошо знакомы. И сейчас не было сил видеть их, выслушивать соболезнования и то, каким хорошим был Паша. Сейчас было другое дело.
— Нам всем надо поговорить. Позвоните Ане, пусть приедет. Это важно.
Как только она приняла решение рассказать все, словно камень с души свалился. Задышала полной грудью. Это не ее вина. Это не она обманывала всех почти десять лет. И она не обязана отвечать за проступок мужа и разгребать последствия. И отдавать что-то чужим людям тоже не обязана. Все имущество принадлежит так же и ее детям, пусть они решают, как поступить, а она поддержит.
Аня приехала только утром. Аля собралась с духом и рассказала всё, что знала. Она старалась не смотреть на детей, страшась увидеть их реакцию, и не зря. Сыновья побледнели, поджали губы, нахмурились. Она прямо чувствовала физически их разочарование. А вот Аня удивила. Прятала взгляд, вздыхала. И когда оба сына поддержали Алю, что пусть всё будет по закону, Аня предложила обойтись малой кровью и отдать квартиру.
— Это ведь наш брат, как бы то ни было, — тихо сказала она. — И хоть папа поступил ужасно, но ребенок ни в чем не виноват.
— Я тебя не понимаю! — вспылил Максим, — где гарантии, что потом она не потребует больше? А о маме ты подумала? Каково ей все это сейчас переживать! Папа оказался настоящим подлецом!
— Не говори так! — закричала Аня, — папа всех нас любил, как мог. Он оступился, но это не перечеркивает все, что он для нас делал!
Аля устало потерла виски.
— Давайте не будем ссорится, пожалуйста, — попросила она, — я просто хочу все это закончить.
— Мама, мы на твоей стороне, что бы ты не решила, — сказал Максим, и с нажимом добавил, — да, Аня?
Аня открыла рот, но тут же снова закрыла и просто кивнула.
Впервые со дня похорон Аля уснула спокойно. Ей приснился Паша. Он просил прощения, плакал. И она простила. Проснулась с ощущением свободы. Аня права, как бы то ни было, Паша был хорошим мужем и отцом, остальное она постарается забыть как плохой сон. И жить дальше.
Она не стала выгонять Надежду из квартиры. Всё время, пока длился суд, она игнорировала любовницу мужа. И когда той присудили долю от наследства, согласилась. Даже пошла на уступки, позволив Надежде с сыном продолжать жить в квартире, выкупая частями их доли жилплощади. Порадовалась, что дом был оформлен на ее мать, машина на дочь, а еще одна квартира на всех детей. Тогда она и не предполагала, как правильно поступила, послушав брата юриста и настояв на таком оформлении.
Только про квартиру не стала с ним советоваться и только её, как оказалось по закону, оставил в наследство Паша. Аля даже поверила в провидение, ведь за несколько дней до смерти Паши она сняла деньги с их счета, потому что прошел слух, будто банки скоро заморозят все счета граждан.
А потом, в суматохе, даже не вспомнила об этом, пока дело не дошло до суда.
Надежда кусала губы, кричала, что Аля нарочно это подстроила, что Паша обещал обеспечить их с сыном, но ее слова только оттолкнули от нее тех немногих, кто был на ее стороне.
Когда всё закончилось, Аля облегченно выдохнула. Всё оказалось не так страшно. Конечно, было неприятно слушать слова сочувствия и ловить жалостливые взгляды, а от некоторых даже торжествующие, завистниц тоже хватало. Но поддержка родных помогла ей выстоять.
Через год, после поминок, она сидела с Аней на кухне. У Али был серьезный разговор к дочери.
Наливая чай в большую кружку, она ненароком спросила.
— Ты ведь знала?
Дочь попыталась сделать вид, что не понимает, о чем она. Спряталась за чашку, помолчала. А потом ответила:
— Да. Я как-то приехала по работе, нужна была папина консультация. Его не оказалось на работе и я пошла в квартиру, папа забыл, что дал мне ключи. Ну и узнала тогда.
Аля вздохнула. За последний год она многое передумала насчет своей жизни, и предательство дочери в том числе. Она понимала, почему Аня ничего ей не сказала.
— Папа просил не рассказывать, — словно прочитав ее мысли, продолжила Аня, — говорил, что ошибся, не хочет рушить семью, а ты его не простишь. И что бросить другого ребенка тоже не может. Я говорила ему, что так нельзя, так нечестно, и он обещал с тобой поговорить, но не успел.
Дочь расплакалась.
— Прости, мама!
Аля подошла к дочке и обняла её.
— Я понимаю.
Аня обхватила ее и затряслась в рыданиях.
— Меня это так угнетало, я из-за этого старалась приезжать пореже, чтобы не видеть вас вместе, не видеть, как он врет, и как виновато смотрит на меня. Но это не все, мама!
Аля остранилась и вопросительно посмотрела на дочь.
— Я помогаю ей. Наде. Вернее, Олегу. Он ведь наш брат, и он очень хороший мальчик, как бы вы к нему не относились. Я не смогла от него отвернуться, понимаешь?
Аля вздохнула. Первым желанием было накричать на дочь, но она одернула себя. Это не ей решать.
— Хорошо, — просто сказала она. — Только давай больше не поднимать эту тему. Ты можешь встречаться с ними, помогать и делать что угодно, но не говори мне об этом. Я ничего не хочу о них знать.
Аня кивнула. Аля налила и себе кружку чая.
— Ну что, сама то когда замуж? — спросила она, переводя тему, будто ничего и не было. — Хоть встречаешься с кем, или так и живешь на работе?
Аня покраснела.
— Вообще-то да, встречаюсь. Как раз хотела спросить, когда нам можно приехать знакомиться.
Аля улыбнулась. Несмотря ни на что, у нее сложилась замечательная жизнь. И прекрасные дети.